Официальный сайт

ДУХОВНОЕ ЧУДО

Обыкновенно мы удивляемся чудесному исцелению от болезней, еще сильнее изумляемся изгнанию бесов. Но более важным все-таки считается уврачевание человека от грехов, страстей. Такое духовнотелесное исцеление произошло с духовной дочерью прот. Иоанна (Сергиева) Верой Тимофеевной Верховцевой (1857-1940).

– Моя жизнь, – рассказывает она, – была одной из тех, которым завидуют. Положение и средства способствовали тому, чтобы назвать себя счастливой. Однако я рано познала цену светской мишуре, во всех и во всем разуверилась. Знала, что до меня и моего внутреннего мира никому нет дела. Пока я молода, интересна, нужна, к моим слабостям будут снисходительны. Но как только потеряю общественное значение или личный интерес, вряд ли кто из вчерашних друзей останется на высоте своих уверений и обещаний.

Зная цену чувствам людей, я глубоко их презирала. Не умея любить и прощать, вскоре почувствовала себя среди толпы – как бы в пустыне. Бездна лжи, лицемерия, лести, эгоизма вытравили из сердца моего радость и свет. Я утратила способность искать счастья, добра и даже желать его.

Чтобы заглушить тоску среди праздника жизни, я кидалась на все. Испробовала музыку, искусство, науку, литературу, путешествие. Быстро охладевая ко всему, угадывала я внутренним чутьем, что все это лишь украшение жизни, суррогат счастья. Тоска все злее терзала сердце. Я начала метаться в поисках выхода, вскоре даже дети утратили значение и интерес.

Доктора определили у меня черную меланхолию, предсказали паралич или нервное помешательство. Тогда я вспомнила о Боге. К большому счастью моя мать была глубоко верующей, обрывки ее наставлений и примера мелькали иногда в моих воспоминаниях. Посеянное семя не заглохло.

Около пяти лет я не причащалась, соблазняясь несовершенством и недостатками нашего духовенства. Много навредила и литература Толстого. Не будучи духовно образованной и развитой, я не умела отделять форму от сущности, постигать силу и могущество таинства в самом себе. Что люди, в простоте сердца ищущие благословения и идущие на исповедь, получают все по вере от Самого Бога через Его пастырей. Духовное благополучие верующих не зависит от недостатков лиц священного сана.

Вспомнив о религии, я решила принять Святые Тайны и началось тогда мое внутреннее мучение в выборе духовника. Все казались мне недостойными доверия. К себе я была снисходительна, а к ним требовательна. Сохраняя внешний вид опрятным и изящным, скрывая в клочья изодранные покровы своей души, опустошив, расточив все ее сокровища и богатства, я не прощала священникам их болезни и немощи, оклеветала Бога в жестокости и немилосердии и посылала Небу хулу и ропот.

Здоровье мое пошло совсем на убыль. Медицинская помощь оказывалась несостоятельной. Учебные интересы детей потребовали моего переезда в Петроград, и здесь болезнь приняла колоссальные размеры. Еще молодая по возрасту, я совсем состарилась, поседела и всем становилось ясно, что надвигается катастрофа.

Страдания моей души возросли до предела. Я не могла сидеть дома, бросалась на улицу и там пугалась чего-то на меня надвигавшегося. Видела вокруг как бы вздымавшиеся волны, среди которых бедственно погибали мои дети. А к 7 часам вечера теряла способность двигаться, меня охватывала мучительная дрожь, и я сознавала, что извне надвигается какая-то сила, которая неминуемо меня уничтожит. Такую болезнь называют одержанием или приражением злой силы, победить которую может только Господь.

В это время кто-то из близких посоветовал обратиться к о. Иоанну Кронштадтскому, известному своей молитвенной силой. Мне были указаны близкие ему два лица, могущие его привести. Но они боялись с моей стороны каких-либо безумных выходок.

Об отце Иоанне я знала давно. В моей семье даже заочная его молитва подняла ребенка, страдавшего безнадежной формой дифтерита. Батюшке была послана срочная телеграмма со слезной мольбой о спасении, и ребенок был спасен вопреки приговору врачей. Воспоминание об этом случае и благодарность к молитвеннику не угасла в моем сердце, и я остаток веры вложила в возможность и для себя от него получить облегчение.

Огонь веры и надежды все еще не потухал. Два раза тщетно мы прождали в назначенные дни Батюшку, настал третий, в моем внутреннем решении последний. Если не приедет – ждать нечего, все кончено! За полчаса до назначенного срока И. О. объявила, что неожиданно вызвали Батюшку в другое место и стала уверять, что следующий раз он непременно заедет.

– Будет уже поздно, – ответила я, но мои слова были прерваны возгласом швейцара:

– Отец Иоанн Кронштадтский…

Помню, что кубарем слетела я с лестницы и, упав к ногам входившего в прихожую Батюшки, кричала задыхаясь:

– Не стою, не стою, чтобы вы перешагнули порог жилища моего.

– За такое смирение и веру все хорошо будет, – раздался его звонкий, светлый, ласковый голос.

Дальше я уже себя помню лежащей около молящегося пред образами на коленях Батюшки, ни слов его, ни молитвы – ничего не помню, кроме внутреннего своего вопля к Богу:

– Спаси, спаси, ведь я же все-таки создание Твое.

С колен я поднялась совершенно здоровой и вполне ясно ощутила, как что-то вошло в меня благодатное, светлое, светлое… – В пятницу 26-го Вы у меня причаститесь в Леушинском подворье в день Иоанна Богослова, апостола любви и веры, – сказал, прощаясь со мной, Батюшка. – Приготовьтесь. А это случилось 21-го сентября (4 октября по нов. стилю) 1899 года. О вечно памятный, счастливый день! Перебирая иногда в памяти своей отжитое, только этот и светит, его бы только и хотела вернуть.

На другой день я проснулась возрожденной, сама на себя дивясь. Ни страха, тоски, смятения, страдания – все исчезло при свете одного только луча Божьего милосердия к грешнику. Стала радостно готовиться к великому дню. Накануне, по наказу Батюшки, пошла на исповедь к о. Иоанну Орнатскому.

Эта исповедь совершенно отделила прошедшее от будущего. Я беспощадно осудила себя, обнажила все язвы души и предалась спасительному обо мне попечению Божию. Господи, хуже меня и найти нельзя, но в Твоей власти очистить, возродить, сделать из грязной и черной – светлую и прозрачную. Я поверила Богу, а Он никого не обманет!

После Причастия я подошла ко кресту. Пристально вгляделся в меня Батюшка, дал три раза поцеловать крест. «Хорошо тебе, голубушка моя. Ну вот и береги теперь душу свою».

 

Источник: Вениамин (Федченков), митр. Отец Иоанн Кронштадтский. Изд. 5-е, полн. СПб: Воскресение, 2014. С. 301-307.

25 сентября 2020
Яндекс.Метрика
loading