ИОАНН ДАМАСКИН (676-780)

Прославляемый 17 декабря святой Иоанн Дамаскин был сыном правителя города Дамаска в Сирии и получил превосходное образование под руководством ученого инока Космы Цареградского, который был известен своими канонами на великие праздники. Иоанн, пристрастившийся к наукам и чтению божественных книг, думал посвятить всю свою жизнь ученым занятиям. Но ему вскоре пришлось пожертвовать своим желанием для блага других. Отец его умер и калиф сарацинский поставил его правителем города Дамаска.

В это время императором греческим был Лев Исавр, жестоко гнавший почитателей святых икон. От этого происходили смуты и волнения между христианами. Святые учители Церкви наставляли их, изъясняя значение икон. Иоанн посланиями и письмами увещал христиан не смущаться гонениями и ложными толками и твердо держаться постановлений Церкви. Эти письма, полные пламенной веры и живого красноречия, сильно действовали на христиан. Они дошли и до царя и возбудили в нем ужасный гнев. Лев решился погубить Иоанна.

Он оклеветал его перед князем сарацинским, послав в Дамаск поддельное письмо, в котором будто бы Иоанн предлагал ему захватить Дамаск. Князь, поверив письму и не выслушав оправданий Иоанна, приказал отрубить ему правую руку и лишил должности. Однако вскоре невинность Иоанна открылась через чудесное, с помощью Богоматери, исцеление его руки. И князь, раскаявшись, что так легко поверил клевете, возвратил Иоанну доверие свое и пожелал сделать правителем всей области. Но давно уже Иоанн тяготился властью и богатством. Давно желал удалиться от мира, чтобы в нищете и труде служить Господу. Он упросил князя отпустить его и тот наконец согласился,

Тогда Иоанн раздал бедным все имущество, пошел вместе с своим наставником иноком Космой в Иерусалим, чтобы поклониться гробу Господню, и оттуда в Лавру святаго Саввы, основанную недалеко от Иерусалима. Придя туда, он стал просить игумена принять его в число иноков. Имя Иоанна давно было известно в Лавре, потому что он считался замечательным и ученейшим мужем того времени. Никто из монахов не соглашался принять его к себе учеником, считая его несравненно выше себя. Наконец один старец, уважаемый в обители за простоту нрава и добродетельную жизнь, решился быть его наставником.

Старец, справедливо почитая смиренномудрие первым основанием христианской добродетели и опасаясь, вероятно, чтобы высокие достоинства Иоанна не вселили в нем гордости, налагал и требовал от него полного отречения от собственной воли. Он назначал ему и телесные труды, но требовал, чтобы вся его деятельность, как телесная, так и умственная, была вполне подчинена строгому закону послушания. Он поучал его отклоняться от мечтаний мирских, направлять все помыслы к Богу и совершенно отречься самого себя ради любви к Господу.

Иоанн должен был так овладеть волей и всеми мыслями, чтобы подчинить их совершенно воле руководителя. Для возведения его на такую высоту самоотверженного послушания старец наложил на него трудные испытания. Он запретил своему ученику как писать что бы то ни было, так даже и говорить кому что-либо относящееся к той или другой науке. Иоанн беспрекословно повиновался повелениям старца, не человеку угождая, но всецело покорясь Христу.

Однажды старец, желая испытать смирение Иоанна, послал его в Дамаск, чтобы там, на торжище, продать в пользу монастыря корзинки, которые плели монахи. Иоанн охотно исполнил это поручение, и, одетый в рубище, явился смиренным служителем в том самом городе, которым он некогда управлял в богатстве и величии. Такой подвиг не был тягостен для Иоанна. Предавшись Богу всею душою, он не мог дорожить земным блеском и величием и потому никакое состояние не считал для себя унизительным,

Гораздо труднее была для него та совершенная покорность ума и мысли, которая от него требовалась. Отказаться, по приказанию старца, от наслаждений умственной деятельности – вот что было для человека, столь богато одаренного умственными способностями, высочайшим подвигом смирения. В этом подвиге труднее было ему выдержать искушение, и вот что случилось. В лавре умер один монах. У него был брат, который неутешно плакал о покойнике. Напрасно Иоанн старался утешить его. Сиротствующий просил у Иоанна одного – сочинить по умершем надгробный плач.

Иоанн отказывался, боясь нарушить заповедь старца; но тот продолжал неотступно умолять его. Наконец, тронутый слезами несчастного, он написал ему в утешение надгробные песни, которые и доныне поются у нас при погребении: Кая житейская сладость, человецы, что всуе мятемся? Вся суета человеческая. Сетующий удалился, поблагодарив Иоанна; а Иоанн, оставшись один в келлии, пел про себя сочиненную песнь. Старец, услышав его пение, спросил, что это значит. Иоанн рассказал ему о случившемся.

Тогда старец стал строго упрекать его за непослушание и, несмотря на слезы и мольбы Иоанна, изгнал его из келлии, запретив возвращаться к нему. Наконец, уже после нескольких дней, старец смягчился и возложил на Иоанна, тяжкую и унизительную работу: он велел очистить Иоанну все нечистоты монастыря. Но никакое послушание не могло казаться тяжким Иоанну, – так глубоко сознавал он вину свою, так искренно каялся в ней, Он с живейшей радостью стал исполнять повеленное. И тогда старец, обняв дивного послушника своего. Целовал его, восклицая радостно: о какого страдальца во Христе я породил! О каков истинный свет божественного послушания!

Спустя несколько времени, старцу было во сне видение. Ему явилась Богоматерь и сказала: Зачем заградил ты источник, из которого должна истекать сладкая и изобильная вода, которую искал пить Давид, которую Христос обещал самарянке? Дай ей течь и она напоит вселенную, и покроет море ересей, и претворит их в чудную сладость, и жаждущие пойдут к ней. Иоанн примет пророческие гусли, псалтирь Давида и воспоет песни новые Господу Богу!