Официальный сайт

ФЕОФАН ЗАТВОРНИК. ПИСЬМА ЮНОЙ МОСКОВСКОЙ КРАСАВИЦЕ

Многих до сих пор удивляет: почему Святитель Феофан в расцвете духовных и физических сил, всеми уважаемый епископ почетной Владимирской епархии, вдруг написал письмо с просьбой освободить его от управления и уйти в затвор.

Высказывались самые разные предположения. Кто-то считал, что был конфликт, о котором мы не знаем. Кто-то, предполагал – как один из самых почтенных иерархов – корыстный мотив и намекал, что тоже не прочь с такой пенсией пожить на покое в монастыре. Были и те, кто представлял несчастную любовь, как в романах.

Сам Святитель Феофан подробно и убедительно высказал причину в письме Митрополиту Филарету (Дроздову).

Даже в затворе, он не оставлял забот о тех, кто искал совета. Среди его адресатов были самые разные люди.

makovskij

В переписке Феофана Затворника выделяется серия, которую он сам очень ценил.

Это письма, как он говорил, адресованы одной юной московской красавице, которая просила его духовного руководства. Они впоследствии были выпущены отдельной книжкой «Что такое духовная жизнь и как на нее настроиться?»

Мудрые советы Святителя Феофана могли быть адресованы и сегодня не только юным прихожанам Богоявленского Собора, или любого другого храма. Но и всем тем, кто хочет найти основания жизни.

– Хоть большой мудрости нечего вам от меня ожидать, но один уже пересмотр всего достодолжного в духовной жизни доставит вам немалую пользу, оживив в памяти вашей всю эту область и сосредоточив на ней внимание.

Может быть, с возгрением и особой энергии. А в этом последнем, какое благо!

Ибо если бывает у нас нескладность в жизни, то она всегда почти происходит не столько от недостатка ума и нужных сердечных чувств, сколько от недостатка ретивости и ревности к достодолжному.

Пишете, что бабушка немножко болела. Ну, бабушка – победоносное слово. Для внучек нет теплее места, как у бабушек; нет и для бабушек дороже лиц, как хорошие внучки. И за это надо Бога благодарить.

А вы чаще утешайте бабушку и повнимательнее слушайте, что она говорит. У стариц – мудрость, опытами и трудами жизни приобретенная. И они часто невзначай, в простых фразах высказывают такие мудрые уроки, которых и в книгах поискать – не найдешь.

Откровенность – первое дело в переписке, иначе нечего было ее и затевать. И пишите всегда сплеча – все, что есть на душе, и особенно пополнее излагайте вопросы, которые зашевелятся в голове и станут настойчиво требовать решения. Тогда и решения будут приниматься, как земля жаждущая принимает воду. И это есть самый лучший способ и приобретения, и закрепления в душе понятий, разъясняющих суть предметов и дел, которых яснозрение очами ума считаем мы для себя необходимым.

Какой был бы толк, если б я написал вам об одном, а ваша душа была бы занята другим? Это было бы пусторечие, похожее на то, как если б два лица разговаривали между собой, обратясь друг к другу спиной и каждый, толкуя о том, что у него пред глазами.

Мы, кажется, так и положили с вами, что не будем заниматься отвлеченностями и рисовать планы и теории, а поведем речь так, как вести ее заставят текущие явления жизни. Так и будем идти шаг за шагом.

Пишете, что у вас «рябит в глазах». Дня два, – говорите, – случилось мне пробыть в обычных здесь общественных увеселениях: то в театре посидела, то погуляла, то была на вечере. И что это за толкотня, какие речи, какие обо всем мудреные суждения, какие приемы в обращении? Все это мне дико, а от толкотни – мыслей не соберу.

Это на первый раз вам так показалось, а потом присмотритесь.

Впечатление, вами испытанное, после спокойной простой семейной в деревне жизни совершенно в порядке вещей.

Я бы сказал вам: по этому и судите, где истина жизни и где ложь. Но не знаю, что у вас от всего бывшего засело на душе. Ибо возможно, что на поверхности будто и неодобрение таких порядков, а поглубже – сочувствие им и желание повторения.

Жизнь, которой частичку вы видели, имеет одуряющее свойство. Так что и видят, что все это не то, а все тянутся, как привыкший к опиуму знает, что будет как сумасшедший, а все принимает его (или потому и принимает).

Так вы как себя чувствуете? Тянет вас еще туда же? Желательно вам так проводить жизнь?

Прошу хорошенько расписать мне это – и по правде.

Как вы обрадовали меня вашим ответом!

– Не тянет, напротив, отталкивает. Не один день после того я была как разбитая, душа моя томилась и тосковала, и я сладить с собою не могла. Насилу-насилу отлегло.

Что же это вы прошлый раз не прописали этого? Мне и показалось, что, помалчивая, вы прячете зазнобу или занозу.

Дай Бог, чтоб такое отревающее от светской жизни и светских увеселений чувство навсегда сохранилось в вас.

Но возможно и то, что слюбится. Как видно, вам нельзя не соприкасаться с такой жизнью.

Во второй раз будет уж не так разрушительно и смутительно, В третий – еще меньше, а потом и ничего себе – как говорят про водочку: первая чарка колом, вторая соколом, а там уж только подавай.

Тем, которым приходится зайти в табачную мастерскую, что испытывают? И глаза ест, и в носу точит, и дохнуть нельзя. А те, которые трут-то, тем совсем ничего.

Да и эти свежие, постояв немного, уж не так жмурятся, чихают и перхают, а потом и совсем эти неудобства прекращаются.

Смотрите, не случилось бы и с вами подобного относительно так возмутивших покой ваш порядков жизни.

Вы будто упредили мой вопрос и говорите:

– И не думаю, чтоб я помирилась когда-нибудь с такой жизнью. Присматриваюсь и нахожу, что это не жизнь. Не умею этого объяснить, но утверждаюсь в мысли, что это не жизнь. Движения тут много, а жизни нет. Вон и моя швейная машинка куда как хлопочет, но что в ней за жизнь? Прекрасную мысль породила ваша светленькая головка. Теперь ваше положение я могу считать более надежным.

Чувство одно непрочно: оно может измениться. Но когда в помощь к нему приходит основательная мысль, то оно упрочивается и собою опять упрочивает мысль. Вдвоем они похожи на крепость.

Но чтоб эта крепость была крепче, надо вам понять, почему именно нет жизни в той жизни.

Если продолжатся наши беседы, то со временем подробно выяснится это, теперь же скажу только: потому нет в той жизни жизни, что она не все стороны человеческой жизни занимает, питает, а только малую частичку.

И, притом такую сторону, которая стоит на последнем месте или, вернее, на окраинах жизни, не касаясь центра ее.

Жизнь человеческая многосложная и многосторонняя. Есть в ней сторона телесная, есть душевная и есть духовная.

Каждая имеет свои силы и потребности и свои способы и упражнения их, и удовлетворения.

Только тогда, как все силы наши бывают в движении, и все потребности удовлетворяются, человек живет. А когда у него в движении только одна частичка сил и только одна частичка потребностей удовлетворяется, то эта жизнь – не жизнь: все одно, как в вашей швейной машинке движение должное бывает только тогда, когда все части ее в ходу.

Прекратись действие какой-либо части – машинка стала, не живет. Не живет и человек по-человечески, когда в нем не все в движении. Только в машинке прекращение ее жизни – движения – видимо видится, а в человеке бездействие в нем полной человеческой жизни, при действии одной какой стороны и удовлетворении немногих потребностей, совершается невидимо. Хотя есть действительно, как действительна неподвижность сказанной машинки.

Таков закон человеческой жизни!

Приложим его к тому, о чем у нас речь. Какие силы там – на светских встречах – заняты, и какие потребности удовлетворяются?

Заняты здесь у людей  руки, ноги, язык, глаза, уши. Обоняние, осязание, память, воображение, фантазия и сметливость.

Все в совокупности – самая низшая сторона человека. Одинаковая у него с животными.

И удовлетворяется только одна потребность животной жизни или, лучше, сказать: играние этой жизни, какое действует с овечками, когда их выгоняют на зеленую поляну.

Кроме этих сил есть у человека еще два-три яруса их и еще главный им центр.

Судите же теперь, может ли такая жизнь быть жизнью? Чувство ваше сказало вам, что нет тут жизни. Указываю вам главную причину, почему нет. Может быть, действие этой причины не так теперь для вас ясно, но общая мысль не может не быть понятой.

Подробности же уяснятся со временем. Ибо я имею намерение все достодолжное выводить из устройства человеческого естества. Жить нам надобно так, как Бог создал нас. И когда кто не живет так, смело можно говорить, что он совсем не живет. Прошу удовлетвориться пока этим.

 

07 февраля 2015

Добавить комментарий

Яндекс.Метрика
loading