БАТЮШКА СЕРАФИМ САРОВСКИЙ И ЧУДЕСНЫЕ ИСЦЕЛЕНИЯ

Незадолго до своей кончины, повествует Евгений Поселянин, в самый день Рождества батюшка Серафим долго беседовал с одним мирянином. Это была, может быть, последняя длинная его беседа.

– Добро делай, – говорил он, – путь Господень все равно! Враг везде с тобой будет. Кто приобщается, везде спасен будет; а кто не приобщается – не мню.

– Вот что делай: укоряют – не укоряй. Гонят – терпи; хулят – хвали. Осуждай сам себя, так Бог не осудит. Покоряй волю свою воле Господней. Никогда не льсти. Познавай в себе добро и зло: блажен человек, который знает это. Люби ближнего: ближний плоть твоя. Если по плоти поживешь, то душу и плоть погубишь. А если по Божьему, то обоих спасешь. За уступки миру многие погибли: аще кто не творит добра, тот и согрешает. Надобно любить всех и больше всех – Бога.

Подчиненных храни милостями, облегчением от трудов, а не ранами. Напой, накорми, будь справедлив, Господь терпит. Бог знает, может быть, и еще протерпит долго. Ты так делай: аще Бог прощает, и ты прощай.

Что приняла и облобызала святая Церковь, все для сердца христианина должно быть любезно. Не забывай праздничных дней. Будь воздержан, ходи в церковь, разве немощи когда. Молись за всех; много этим добра сделаешь. Давай свечи, вино и елей в церковь: милостыня много тебе блага сделает. По постам скоромного не ешь: хлеб и вода никому не вредны. Как же люди по 100 лет жили? Не о хлебе едином жив человек. Что Церковь положила на семи Вселенских соборах, исполняй. Горе тому, кто слово одно прибавит к сему или убавит. Что врачи говорят про праведных, которые исцеляли от гниющих ран одним прикосновением? Господь призывает нас, да мы сами не хотим. Смирение приобретай молчанием. Бог сказал пророку Исаии: на кого воззрю, токмо на кроткого и молчаливого и трепещущего словес Моих.

Все время этой беседы отец Серафим был очень радостен. Он говорил чрезвычайно поспешно. Посетитель едва успевал прочитывать вопросы, как тотчас получал на них ответы. Старец стоял, опершись на свой дубовый гроб, и держал в руках зажженную восковую свечу.

В этот же день старец приобщался, долго беседовал с игуменом и просил его о многих иноках, особенно из младших. Сбоку алтаря Успенского собора он отметил себе могилу.

Как-то в конце 1832 года один монах спросил старца: Почему мы не имеем строгой жизни древних подвижников?

– Потому, – отвечал старец, – что не имеем решимости. А благодать и помощь Божия к верным и всем сердцем ищущим Господа ныне та же, какая была и прежде – и мы могли бы жить, как древние отцы: ибо, по слову Божию, Иисус Христос вчера и днесь, той же и во веки! Эти слова – печать жизни о. Серафима.

Наступил новый 1833-й год, пришедшийся на воскресенье. Батюшка Серафим выстоял раннюю обедню в дорогом ему больничном храме, во имя преподобных Зосимы и Савватия, обошел все иконы, прикладываясь к каждой и ставя свечи, чего прежде не делал, – и приобщился.

В келлии у него пылали негасимые им свечи, потому что на все предостережения он говорил всегда: Пока я жив – пожара не будет, а смерть моя откроется пожаром.

После службы, старец простился со всеми молившимися монахами, благословил, поцеловал и говорил: Спасайтесь, не унывайте, бодрствуйте, днесь нам венцы готовятся! Он приложился еще ко кресту, к иконе Богоматери, поклонился в алтаре святому Престолу и вышел северными дверями, как бы в знамение того, что человек входит в жизнь рождением, а уходит смертью. В нем заметили крайнее изнеможение. Сосед его по келлии заметил, что три раза в этот день он выходил на место, указанное для погребения, и смотрел долго в землю, а вечером пел в келлии пасхальные песни и победные молитвы. Второго января в шестом часу утра из келлии батюшки Серафима показался дым. Изнутри было заперто, и на стук не отпирали. Дверь должны были сорвать с петель. В сенях тлел холст от оставленной свечи. В келлии все было тихо.

Батюшка Серафим в своем белом балахончике стоял пред иконою Пречистой Девы Умиления, названной им “Всех радостей Радость”, на обычном месте, пред малым аналоем, на коленях, с открытою головою, с медным распятием на груди. Его руки лежали крестообразно на книге молитв, а на руки была опущена голова. Сперва думали, что он уснул.

– Батюшка, вы не видите, что у вас книжка горит! – сказали ему, но он не отвечал. Глаза были закрыты; лицо оживлено выражением молитвы и духовной мысли, тело было еще тепло.

В эту ночь подвизавшийся в Глинской пустыни Курской губернии старец Филарет, выходя от утрени, указал братии на необыкновенный свет, видимый на небе и произнес: Вот, как отходят души праведных. Ныне в Сарове душа о. Серафима возносится на небо. Над его гробом не было произнесено ни одной речи. Только звучало слово Божие и раздавались церковные песни, сильнее всяких речей – песни, которые он так любил в свою молчаливую и великую жизнь.

Его опустили в землю у собора Пресвятой Девы, во имя преславного Ее Успения, в дубовом гробе, и, по его завещанию, положили ему на грудь финифтяное изображение Преподобного Сергия, присланное ему с мощей, из Лавры. Он родился в приходе преподобного Сергия, подражал ему в подвигах и лег в могилу с его иконою. Множество народа сошлось и съехалось на отпевание старца батюшки Серафима. Но, опустив в землю тело подвижника, столь славно озаренного при жизни сиянием святыни, Русская земля не схоронила своего любимого старца. Он остался живым для нее.

Необычную историю поведал вечером 31 августа, накануне праздника батюшки Серафима, известный московский врач N, профессор, кардиолог.

В 1976 году он отдыхал с женой, актрисой Московского драматического театра имени М.Н. Ермоловой, в пансионате ВТО в Мисхоре в Крыму. Однажды пошел купаться на море, а жена осталась в номере. Придя на пляж, он пару раз окунулся и вдруг заметил какое-то волнение. Оказывается мальчик лет пяти бегал возле моря и что-то показывал людям. Оказывается его мама пошла купаться, доплыла до буйка и долго не возвращалась, лежала на воде вниз лицом. Мужчины поплыли к ней и увидели, что женщина потеряла сознание в воде. Ее с трудом вытащили на берег и когда врач подошел к ней, то она не подавала признаков жизни. Пульса и дыхания не было, лицо было синим, на губах кровавая пена, зрачки расширены. Доктор стал немедленно делать ей непрямой массаж сердца, но ничего не помогало. Это продолжалось, по его словам, довольно долго, около получаса.

Он уже отчаялся, но вдруг все изменилось! Женщина вздрогнула, сделала судорожный выдох, который позволил освободиться дыхательным путям. Она ожила. Скорая отвезла ее в больницу.
Придя в свой номер доктор услышал от жены, что в этот день на пляже погибла женщина, но какой-то врач спас ее. Ничего не рассказывая он собрался вместе с супругой на ужин.
Каково же было их удивление, когда при входе в столовую, все кто там был встали, и устроили им овацию. Ведь это был пансионат артистов. Пришлось ему рассказать жене, как было дело

Когда же они подходили к проходной, то все охранники отдавали доктору спасителю честь, чему он несказанно удивлялся.
На следующий день врач узнал, что ночью женщина пришла в себя и пешком из больницы дошла до санатория. Потом уже из Белоруссии, она звонила и приезжала к ним в Москву, благодаря за спасенную жизнь.

А почему вдруг доктор вспомнил эту историю, после того как я поздравил его с наступающим праздником батюшки Серафима? Да потому, что это чудесное оживление произошло как раз в его праздник 1 августа.

И в тот же день у мамы доктора были именины – святой благоверной Княгини Милицы Сербской, защищавшей христиан от мусульман. Конечно, как говорит доктор, чудеса совершаются Иисусом Христом, но возможно, в них участвуют и святые своим ходатайством. Ведь по молитвам батюшки Серафима Саровского и Святой Милицы Сербской совершались и совершается немало исцелений.