Святитель Феофан Затворник, продолжая кратко объяснять таинственное Евангелие Иоанна Богослова, говорит о том, что некоторые могли сделать умозаключение об особенности ипостаси Сына пред Лицом Отца. И опасаясь, что могут сделать это, он счел нужным прямо сказать:

-Бог был Слово. Оно есть не какое-либо свойство Божества. Премудрость, например, или творческая и промыслительная сила. А Бог, Слово Бог.

Все, что ты исповедуешь о Боге, приложимо и к Нему. В Нем все есть, что входит в понятие о Боге. Бог есть живой и самосущий. Таково и Слово, или Сын – Таков и Дух Святой. Бог безначален, неизменен, неизмерим. Таков и Сын – Таков и Дух Святой. Бог вездесущ, всеведущ, всемогущ, всеблаг, всеправеден. Таков и Сын – Таков и Дух Святой.

Бог – Творец и Промыслитель. Таков и Сын – Таков и Дух Святой. При таком разумении Сына и Духа, кто дерзнет сливать их в единой ипостаси Отчей? Общее у них естество. Оно одно и то же для всех. Но ипостасность раздельна.

Святой Иоанн Богослов будто провидел ереси Павла Самосатского и Савеллия, которые не уразумели раздельности Лиц в Едином Боге. Павел Самосатский говорил: что в душе нашей ум, воля и сердце, то в Божестве Отец, Сын и Дух Святой. Это как бы разные силы Божьего единоличного естества.

Савеллий учил, что Отец, Сын и Дух Святой – не Лица Пресвятой Троицы, а разные явления и откровения одного и Того же единоипостасного Бога. Такие, далекие от истины, мудрования предотвращал святой Иоанн одним речением: Бог был Слово. Следовательно: и Дух Святой.

Если Слово – Бог и Дух Святой – Бог, то они уже не силы Божии безличные, а раздельные Лица в Божестве Едином. Не явления или откровения Единого Бога, а раздельные ипостаси. Раздельно открывающиеся, при нераздельности по естеству или с сохранением единосущности Божества.

По поводу таких понятий, Лица Пресвятой Троицы могли кому-то показаться слишком раздельными. И иной от раздельности Лиц мог перейти к мысли и о раздельности естества. Поэтому святой Иоанн Богослов и прибавил:

– Оно было в начале у Бога (Ин. 1.2), – давая тем понять, что Слово, при личной раздельности от Отца, как Бог, безначально пребывало в общении единого со Отцом естества.

Здесь святой евангелист кратко совмещает в одном положении все прежние истины – о безначальности, ипостасности и единосущии. Чтобы глубже запечатлеть эти понятия в умах и сердцах верующих.

Можно, впрочем, думать, что святой Иоанн этим положением хотел предотвратить и еще одно неправое мнение. Слыша, что Слово было Бог, иной мог бы подумать: Бог-то Бог, но не безначальный, не Сам в Себе Бог, а по силе и значению Его в тварях. Так суемудрствовал Арий, и еще более после него ариане. У них Сын был Бог, но не несотворенный.

Он у них первая сотворенная сущность, от которой потом все произошло и которою все управляется. Все в тварях производится чрез Него. Но Сам Он не единосущен Отцу, не есть едино с Ним, а произведен Богом Отцом из ничего.

Против этого и поставил святой Иоанн или, точнее, Дух Святой, руководивший им, последнее слово: Оно было в начале у Бога.

У ариан Сын начало получил от Бога Отца, хотя прежде всякой другой твари. Но истинный Сын Божий, Бог Слово, безначально был у Отца, в общении единого со Отцом Божеского естества. Безначально был и есть единосущен Отцу. Поэтому нечестиво умствовать, будто Он получил начало и есть из ничего. Тогда Он не Бог, и кто кланяется Ему, будет кланяться не Богу, а творению и не будет потому истинным почитателем истинного Бога.

Так святой Иоанн в немногих словах совместил все богословие о таинстве Пресвятой Троицы. Вся забота у него, как видим, состояла в том, чтобы отвратить поводы разделять естество и сливать ипостаси. Для этого подбирал он слово за словом. Насколько со сдержанностью от запутывающего многословия, настолько же и с достаточной полнотой. Чтобы дать всем уразуметь, что Бога надлежит исповедать Триипостасным. Никогда не сливая ипостаси, никогда же существо не разделяя.

Вот что есть Господь Спаситель наш в таинстве Пресвятой Троицы! Единородный Сын Божий, безначальный, Слово ипостасное, единосущное Отцу, и Бог.